Порнографический героический триптих, часть первая, рукопись оборвана

1. Вот мой соломенный меч, я объявляю войну!

-        Да будет твой путь усеян трупами врагов, да будут дни твои, и дни друзей твоих долгими, да опустится тьма на души врагов твоих.

Это напутствие матери нашего рода всегда повторяли сыновьям перед тем, как те отправлялись в Кра-да-Гар, Поход за Славой, ритуал, который должен наполнить молодого воина верой в его единство с Хадратом, а также совершавшемся в память о тех первых воинах, что когда-то давно отправились за Хадратом, но погибли по дороге к славе. Я готовился услышать эти слова всю свою сознательную жизнь. Я ждал их. Я считал, что после этого схвачу топор и немедленно ринусь в дорогу, повизгивая от восторга.

Ничего подобного. Я стою на пороге и не могу сделать первый шаг. Я не хочу уходить из дома. Я не хочу покидать свою мать, отца, сестру. Я не хочу оставлять свою молодую красавицу Маелат одну. Я знаю, что она будет скучать по мне. Боги, да я сам уже скучаю по ней. Неизвестно, вернусь ли я вообще из этого проклятого Кра-да-Гар. Кто знает, что произойдет со мной через неделю. Может, мои кости побелеют в Долине Королей и она никогда не сможет снова меня обнять. Может, отавленные стрелки асассинов пробьют мне горло еще раньше, чем я успею достать меч, и я умру, не успев прокричать предсмертного проклятия. Говорят, души тех, кого убили асассины, обречены блуждать по земле вечно. Я НЕ ХОЧУ ТАКОЙ СМЕРТИ!

Мои мысли были прерваны появлением деда Марло, известного также как Кость в Горле. В молодости он был самым отчаянным берсерком и перебил больше людей, чем я видел в своей жизни. Это была не единственная его цель в жизни. Кроме своих бесчисленных побед на поле боя, он перепортил, похоже, всех девушек, которым фатально не повезло встретиться на его жизненной дороге. Как и все остальные старные хрычи на свете, он обожал вспоминать события своей молодости, но в отличие от всех прочих старых хрычей, он никогда не повторялся в своих историях. Я был самым усердным его слушателем, и выслушал бесчисленную массу его историй. И вот теперь он торчит на пороге нашего дома и с ухмылкой пялится на меня.

-        МаеВар, я знаю, что накануне Кра-да-Гар тебе не следует видеться с другими соплеменниками, но уж прости старика, не сдержался, взял грех на душу, решил потешиться, посмотреть, как ты будешь покидать родной дом. Знаешь, малыш, я тоже когда-то так стоял на пороге и не решался сделать первый шаг. А потом все сложилось очень неплохо, по крайней мере я прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как еще один будущий герой нерешительно топчется на пороге. Ну, не буду мешать. Вот тебе совет: во-первых, необходимо остаться с собой наедине перед тем, как сделать первый шаг. Поэтому пойду пока, поговорю с твоим отцом, он-то волнуется не меньше твоего.

И старый хрен, приободрив меня столь двусмысленным образом, мерзко похихикивая, отправился в дом. Двусмысленный старый хрен. Чертов хихикающий двусмысленный старый хрен. Два смысла. Один хрен. Один хрен, придется когда-нибудь делать этот самый первый шаг.

Стоп. Два смысла. Во-первых, остаться наедине с собой. А во-вторых? У него к старости мозги совсем заплесневели, забыл сказать, что же во-вторых. А я-то сам хорош. Разнервничался ишь. Хорошо хоть в штаны не наклал при виде деда Марло. Так бы и отправился в поход обделатый. Вестник Хадрата засраный. Ладно, пора идти. Вроде полегчало. Пойду.

-        Дед! Что во-вторых то? – заорал я, желая напоследок услышать знакомый голос.

-        Знамо дело что! – знакомый голос раздался неожиданно близко.

Неведомая сила внезапно приподняла меня от земли, наклонила, и я внезапно понесся от дома прочь. Но далеко не улетел, только до ближайшей скамейки, где и приземлился, несказанно удивленный подобным волшебством в нашей маленькой деревушке, где о магах давным-давно и слыхом не слыхивали.

-        Пинка тебе хорошего надобно под зад, - раздался из дверей дома стариковский хохот, - а то так и простоишь до заката, а на закате вздохнешь и пойдешь спать. Ну не сердись на старика, очень уж захотелось отыграться. Меня тоже вот так лет... ну, в общем, очень давно, отправили в славный поход пинком под зад. И ничего, хуже не стало.

-        Да пошел ты, дед! – пробормотал славный воин МаеВар, отряхивая штаны.

2. Через тернии...

-        Ирвен, дочь Иблиса, суккуб поиметый, чтоб тебе до смерти дерьмо за берсерками подбирать, чтоб тебе сто лет жизни крестьянкой в Долине Королей землю пахать, будешь ты сегодня работать или нет? Мы не просто так собрались. У тебя выпускной экзамен, а не зачет по Терпению. А уж у нас этого терпения никакого не осталось и подавно! Давай, покажи нам, орлово отродье, можешь ты попасть стрелкой, скажем, в девятнадцатый сектор. Да не так, тупица, отойди подальше. И приляг, пожалуй. Нет, красавица, так ты будешь лежать перед мужем в первую брачную ночь. Если, конечно, кто-нибудь позарится на то, что останется от твоей мордашки после того, как я тебя поваляю по мостовой. И я сделаю это, клянусь всеми червями на свете, если ты немедленно не начнешь работать. На бок ляг, это тебе не тренировка, это экзамен. И ноги под себя подожми. А Варан тебе на спину сядет, чтобы ты прониклась тяготами работы асассина. Такая уж твоя тяжелая женская доля. Стреляй, когда услышишь звук "Ай", поняла, тюлениха? Ну, пожалуй, начнем. ДавАЙ!!! Попала, надо же. Рожи только не корчь. Даже в такой кромешной темноте, когда ты скалишься, у тебя щеки отсвечивают. Теперь бери Варана на плечи, попробуем метание стрелок в прыжке...

 3. До.

Кто-то когда-то где-то сказал мне, что когда-то на каких-то далеких островах была страна великих воинов, ловких, как асассины Агона и с такой же гипертрофированной честью и достоинством, как у низкоорганизованных детей Хадрата. Кроме того, они почему-то считали жизнь и мир великой ценностью, как тупые Лепаковцы, но при этом всю жизнь готовились к смерти. В точности, как я. Так вот, в их языке было слово "до". Это слово имело массу переводов, буквально же оно означало "путь". Путь между точкой А и точкой Б, жизненный путь, путь от начинающего до мастера. Наверное, и путь от глупого и самовлюблюнного юнца, поступающего на служение к Жнецу до Свободного Мастера, Покорителя знаний, Беседующего с драконами, Огненного Бича и всех прочих титулов, никак не отражающих моей внутренней сути. Как говорит Риввель-Кхот-Кхехл, один из немногих драконов со вполне человеческим чувством юмора, я не столько Покоритель Знаний, сколько Победитель Знаний. Он говорит, что знания в борьбе со мной потерпели сокрушительное поражение, так как из всего, изученного мной в Ордене и исследованного в то время, когда после выпуска занимался научной деятельностью, мне довелось воспользоваться пятнадцатью-двадцатью заклинаниями. А кроме того, став Свободным Мастером, и погуляв в свое удовольствие по землям мира, а понял, что мечом многого достичь нельзя. Меч, будь он трижды коготь дракона – это всегда оружие. А оружием можно пораниться.

Это мне доказал человек со странным именем Хаттори Хенсэн, заставивший меня налететь на собственный меч в ритуальном поединке, на котрый он сам же меня и вызвал, когда споткнулся об мой плащ будучи совершенно пьяным. При это он громко хихикал, держась за свой меч двумя руками сразу, как будто этот меч был самым устойчивым предметом на свете. Никогда не видал ничего подобного. Его изогнутый меч находился на одном месте, как привязанный, а сам этот человек, держался за него двумя руками, раскачивался и подпрыгивал, уворачиваясь от моего Когтя. А я к тому времени, между прочим, убил не одного врага, и был опытным воином. И тем не менее хохочущий узкоглазый коротышка был для меня недосягаем. Наконец он сделал своим мечом одно-единственное движение - стукнул мой клинок во время мего выпада и я налетел на него лбом, успев, однако, развернуть меч плашмя, чтобы не разрубить себе череп. Тогда у меня от удара в голове совершенно все помутилось и я осел на землю, свободным уголком сознания готовясь к смерти. Хаттори Хенсэн великодушно ожидал моего прихода в чувство, развлекаясь тем временем катанием по земле от хохота. Когда же я пришел в себя и попытался снова напасть, он снял с себя веревочный пояс, и, орудуя им, как кнутом, выбил у меня меч из рук, а потом связал мне эти самые руки, и вообще спеленал, словно младенца, так что я мог только сидеть в неудобной позе и смотреть на его счастливые повизгивания. Одно радовало – смеялся он явно не надо мной. Я далеко не столь смешон. Я вообще с трудом представляю себе шутку, которая может заставить человека так весело и долго смеяться. Через пару минут я тоже улыбнулся, несмотря на кляп во рту. Потом мы некоторое время хохотали вместе, только он катался по земле, а я сидел связанный. Потом он внезапно посерьезнел, распеленал меня и сказал, что все живое на свете идет своим Путем, и что я один из немногих имею Силу сменить Путь. А он сам, Хаттори Хенсэн, лично советует мне мой Путь сменить. И начать перемены он посоветовал со смены оружия. На этом месте он опять упал и захихикал, пытаясь пробормотать сквозь хихиканье, что мечом я могу пораниться. Затем он снова посерьезнел и ушел в неизвестном направлении. А пояс оставил. С тех пор прошло много времени. Я больше не видел этого странного человека. Но навсегда оставил меч, и теперь хожу с его поясом. С тех пор к моим прозваниям добавился тиитул Огненный Бич. Я не оставил служения Жнецу. Я стал старше, мудрее и спокойнее. Я не стремлюсь к убийствам любой ценой, и на моем плаще всего шесть десятков крестиков. Но, тем не менее, приятно осознавать, что люди меня знают, помнят и боятся.

Одно время воины Лепаки считали своеобразным спортом охоту за мной. Я им таковую охоту отбил вполне мирным способом – отхватил вышеупомянутым Огненным Хлыстом около сорока кистей рук. Как воины эти парни становились вполне бесполезны, и я советовал им стать бродячими сказителями, и для затравки рассказывал им несколько анекдотов. Воины Лепаки не понимают анекдотов, которыми развлекают себя дети Дракона. Ни один из этих парней, впрочем, славы сказителя не завоевал, по крайней мере, я не слыхал об этом. Наверное, они пошли с моими анекдотами на родину вместо того, чтобы отправиться в земли Дракона. Тупицы.

Но меня привечают в любом трактире по всей земле, зная мой легкий незлобливый нрав и, разумеется, пояс Хаттори. Если бы Жнец провел чемпионат на самого веселого из его слуг, я был бы в жюри. Магистры ордена меня недолюбливают, но уважают, ведь я фактически непобедим в схватке один на один. Поэтому меня часто приглашают участвовать в военных акциях ордена. Что показательно – Приглашают. Я же, время от времени отказываюсь, по настроению. Кроме того, я не прочь подзаработать и зарабатываю, время от времени выступая наемником в мелких схватках между воинами Севера и Востока, Востока и Юга, Юга и Севера. Разумеется, я никогда не выступаю против Запада. Хотя пять крестиков на моем плаще появилось после того, как молодые слуги Крови решили, что я позорю Запад своим поведением. Мой кнут действитльно горит и прижигает оставляемые им раны, так что ни капли их крови не упало на землю. Жалко, конечно, но, как говорит Риввель-Кхот-Кхехл, "Ну и хрен с ними, баранами двуногими". После этого он начинает ругаться по-драконьи, а когда он начинает ругаться, он впадает в ярость, а когда он впадает в ярость нужно бежать и прятаться.

 4. Жил на свете рыцарь храбрый.

Отряхнув штаны и поправив топор на спине, будущий великий герой МаеВар покинул деревню, не забывая при этом возносить Хадрату молитвы за здравие старого Марло. Звучало это примерно так: "Чертов хрен просто обязан жить долго и счастливо. И чем счастливее, тем лучше. Хадрат, молю тебя, пошли этому старому уроду здоровья и благополучия до тех пор, пока я не вернусь из похода. А уж когда я вернусь, я отомщу ему так, что он пожалеет о том, что не помер за день до моего прихода. Я его тоже опозорю перед всей деревней. Да так, что мало не покажется. Хотя как же я его опозорю. После такого достойного ухода мне домой вообще лучше не возвращаться. Засмеют и прогонят. Теперь уж ежели возвращаться, то только великим героем, покрыв свою голову немеркнущей славой, чтоб никто и не вспоминал, как мой поход с пинка начался. Хотя нет, старый хрыч мне этого никогда не забудет, уж он-то постарается... Ну да ладно, раз уж я собрался возвращаться в деревню героем, пускай и он тоже дотянет благополучно до моего возвращения. Я этому козлу старому нос-то утру. Пошли ему Хадрат годы здоровья и благополучия, чтоб он сдох старый хрен!"

 Как можно заметить, МаеВар тоже был достаточно двусмысленным молодым человеком, он просто это не всегда замечал. Но это было не единственное его отличие от прочих жителей Северных земель. Его деревня была последним поселением Вори – снежных эльфов. Когда-то крайне давно кучка эльфийских воинов ушла в этот край в поисках дарко, но, не найдя изначальных пещер, основала тут деревню. У них не было магов, только жрецы. Кроме того, покровителем воинов деревни был совсем не Кулар, а Макен. Высокие, как эльфы, выносливые, как все жители Севера, ловкие, как асассины, но нерешительные, как сотня женщин, они не принесли славы своей деревне, но были, тем не менее, хорошими воинами. Корни свои они давно забыли, и не считали себя какими-то особенными по сравнению с остальными воинами Севера. Ведь в любой войне кроме пехотинцев-берсерков нужны и снайперы. Именно такими снайперами и становились в случае войны жители этой деревни. Но, несмотря на то, что деревня была населена исключительно лучниками, каждый из них считал своим долгом владеть секирой, и чем лучше, тем большим уважением он пользовался среди соплеменников. Отношение к стрельбе из лука было в этой деревне равнодушно-спокойное – "из лука умеет стрелять даже ребенок, а вот попробуй-ка топором стрелы блокировать!". От цели найти дарко остался только жестокий ритуал – Кра-да-Гар, Поход за славой. Когда-то маленькие группы Вори постоянно сновали по снегам в поисках дарко. Теперь истинное значение этого похода было утеряно, и воины уходили просто для получения боевого и жизненного опыта. Для снайпера в любой обстановке жизненный опыт просто необходим, так как для того, чтобы устроиться незаметно в любой местности и прицельно поливать врагов стрелами, воин должен побывать в подобной местности, знать особенности рельефа таких мест, флору и фауну. Несмотря на небывалую для эльфов рождаемость в этой деревне, население её всегда было примерно одинаковым, так как из Кра-да-Гар возвращалось примерно два человека из девяти.

Вот и МаеВар, полный тягостных раздумий про собственную тяжкую долю ломился, как раненый лось сквозь лесную чащу, еще не зная, что прямо по его курсу находится пещера мантиса, причем не самого высокоинтеллектуального даже для мантиса. Так что вернемся к нашему бара... эльфу...

 НИ! ФИ! ГА! СЕ! БЕ! !! Это что еще за зверь? Первое впечатление – эту саранчу когда-то давно очень долго и усиленно кормили, до тех пор, пока она не вымахала до размеров среднего стенобитного орудия, а потом кормить перестали, и вот теперь она ищет чего-нибудь вкусненького перед тем, как пойти и разбить стену. Судя по любопытству в её ласковых фасеточных глазенках, я как раз подхожу. На дерево, что ли влезть?

Нет, зря я на него забрался, хилое какое-то деревце, ишь как резво повалилось, всего-то и выдержало, как эта зверюга в него лбом впилилась. А чего бы было, если б она по нему лапищами своими постучало? А чего бы было, если бы я на нем все еще сидел? Старый Марло бы так и помер, недоумевая, где меня носит. Ладно, хватит думать, пора чего-нибудь решать относительно этого куска живой природы. Интересно, чего оно боится?

Подозреваю, что оно сильно боится смерти. Итак, продолжим мыслить логично, как бы этой твари внушить, что я – это смерть и есть? Лапу ему его замечательную отпилить что ли? Не, устану, топор затуплю, а мне еще с ним подвиги совершать.

 Пока МаеВар производил в своей голове столь плодотворные расчеты, мантис понял, что так просто его не догнать, и решил воспользоваться хитростью, чтобы заставить МаеВара двигаться медленнее.

- Стой... Я тебя не догоняю...

Когда эта штуковина решила поговорить, я был несколько удивлен. Настолько удивлен, что чуть не врезался в дерево. Избежав столь позорного инцидента, я решил, что пора

Naga